Память как бессмертие

Мы отметили знаменательную дату - 70-летие Великой Победы. Сижу на скамеечке в тени берез, посаженных своими руками много лет тому назад, окруженный заботой и вниманием семьи, любуюсь веселыми играми правнуков. Рядом изба, построенная мной с помощью добрых соседей. Читаю любимое мной стихотворение моего друга Владимира Федосовича Петухова «Осень в деревне». Как все точно и правдиво!

Нет пахарей, нет хлеборобов,

Нет косарей и нет льноводов

В деревне нашей тишина,

Как будто вымерла она.

В Сливине, у нас нет и двух десятков жителей, остались одни пенсионеры сейчас постоянно живу; в Смоленске, у детей. Ежегодно на лето приезжаю в свою милую родную деревню, чтобы поздороветь, набраться сил на год, встретиться с малой Родиной. Мелькнула жгучая мысль: а могло бы случиться так, что не было бы ни меня, ни семьи, ни правнуков. Не было бы жителей деревни. Но свершилось чудо спасения в конце сентября 1943 года вдень рождения Пресвятой Богородицы.

Этот пасмурный осенний день на всю жизнь остался в памяти жителей небольшой деревушки Сливино, как кошмарный сон. А дело было так: жители деревни по старинному обычаю, несмотря на тревожное время, собирались отметить праздник «Малую Пречистую» называемый священниками «Рождество Пресвятой Богородицы». Не успели мы сесть за стол, как на улице поднялась суматоха. Крики, плачь. Жители крайних к Гоголевке хат в ужасе бежали в центр деревни. Их строения уже полыхали. Со стороны Гоголевки двигались цепи немецких солдат, которые стреляли из винтовок и автоматов зажигательными пулями по соломенным крышам.

Вскоре чуть не вся деревня превратилась в гигантский костер. Жители нашей улицы, укрылись от обстрела в расположенной в конце огородов большой яме, в которую в довоенной время закладывали силос для скота. Вскоре стрельба прекратилась, и немцы группами начали прочесывать оставшиеся не тронутые огнем строения. Несколько немцев подошли к яме, где находились жители нашей улицы. Один солдат выхватил гранату, чтобы бросить ее в замерших в ужасе людей. Второй солдат схватил его за руку, крикнув «Киндер» (дети) и предотвратил гибель стоявших в яме жителей.

Нам приказали выбраться из ямы и под конвоем идти на окраину деревне, где стояли жители из других улиц. На пути стояла уцелевшая изба и сарай с открытыми воротами. Переговорив между собой, немцы погнали нас к этому сараю. На наше счастье среди толпы оказался старик, который был в плену в Германии в 1914 году, он немного понимал немецкую речь.

-Бабы, - крикнул он, - нас хотят загнать в сарай и сжечь...

Мы остановились в ужасе. Ни угрозы, брань, удары прикладами не заставили нас сдвинуться с места. В это время с окраины деревни подалась команда, чтобы мы двигались к ним. Подойдя поближе мы ужаснулись, перед перепуганными людьми стояли пулеметы... Один из карателей с засученными, как у мясника, рукавами кителя, несколько раз громко крикнул:

-Фюнф минут, ольс капут (пять минут и всем смерть).

Но проходило время, а команды стрелять не было, видно немцы кого-то ждали. Внезапно один каратель выстрелил зажигательной пулей, в соломенную крышу стоявшего неподалеку от нас колхозного сарая с сеном и убранным с полей урожаем. Загоревшийся сарай, густым облаком дыма окутал толпу. Кто-то из стариков промолвил:

-Может быть, хоть молодые смогут в дыму добежать до леса и спастись...

Я и мои друзья решили рискнуть. Попрощавшись с родными, мы приготовились к побегу. Внезапный порыв ветра развеял дым. На пути к лесу лежали немецкие пулеметчики, которые были готовы по беглецам открыть огонь. Спустя некоторое время к нашей толпе подошел немецкий офицер, только что приехавший и стал разговаривать с карателями.

Одна женщина, беженка, вышла из толпы и плача начала ломаным немецким языком объяснять офицеру, что население не знает, за что их хотят расстрелять, что мы ни в чем не виноваты. Внимательно выслушав женщину и поговорив с конвоирами, он дал команду немцам забрать оружие и уходить. Затем, к нашему огромному удивлению, на чистом русском языке заявил:

- Я считаю, что вы не виноваты, идите и возьмите, что у вас уцелело от пожара. Не сказав больше ни слова, он направился вслед за ушедшими ранее солдатами. Мы долго еще стояли в оцепенении, не веря, что остались живы. Затем, возвратившись к догорающим избам, забрав уцелевшие пожитки, медленно поодиночке и небольшими группами побрели в соседнюю Гоголевку. У многих из нас в Гоголевке жили родственники, друзья, знакомые. Они сердечно, со слезами на глазах встретили нас. Пригласили в свои семьи, накормили, приодели, предложили пожить у них, всячески старались утешить. Эти чувства доброты, сострадания остались в наших сердцах на всю жизнь.

Прошло много лет, ни я, ни мои земляки не можем понять, почему отступающие немцы пощадили нас. Кем в действительности был немецкий офицер? Может быть простым рабочим, фермером или служащим, видавшим подобное и в своей стране. А может быть один из многих сотен «Штирлицев» надевшим немецкий мундир, рискуя жизнью, ради спасения сотни тысяч советских людей от гибели? Факт остается фактом. Но жители деревни остались живыми...

Возможно наши потомки, читая рассекреченные архивы, узнают, неизвестные нам, имена героев и воздадут им должное за их подвиги.

О причине жестокой расправы мы узнали от жителей крайних изб, спустя несколько дней после трагедии.

Отряд полицейских из Монастырщины ночью 20 сентября, прихватив оружие и боеприпасы, тайно покинул казармы и прибыл в Сливино, объявив, что воевать они будут на стороне наступающих советских войск. Цель их была понятна, всем надо было хоть частично оправдаться перед страной и реабилитировать себя. Расположившись в здании школы, на окраине деревни недалеко от леса, полицаи расставили дозоры и решили отпраздновать бегство из райцентра. Немцы узнали о бегстве полицейских, и утром 21 сентября в деревню прибыла машина с немецкими солдатами. Завязалась перестрелка. Видя, что силы не равны, немцы поспешно покинули деревню. В перестрелке был убит немецкий офицер. Двум немецким солдатам удалось спастись. Они забежали в крайнюю хату и, пригрозив женщине и ее четверым малолетним детям сидеть тихонько. Полицейские тоже понимали, что вскоре прибудет более сильный отряд карателей, они спешно покинули деревню и скрылись в лесу. Двое немцев просидев некоторое время в избе, не видя на улице ни немцев, ни полицейских вышли на улицу, подозвали местного жителя и, угрожая оружием, приказали запрячь лошадь и быстро отвезти их в Гоголевку.

По большаку в сторону Монастырщины двигались отступающие немецкие войска, видимо им рассказали эти двое солдат о перестрелке в Сливине.

Не обошла стороной страшная трагедия мимо Сливина, деревню немцы сожгли дотла, а в деревне, по моим пересчетам, до войны было 70 дворов.

Виктор Павлович Сидоренков,

участник Великой Отечественной войны,

инвалид I группы д. Сливино

май 2015 года